завершение сплошной коллективизации ознаменовалось невиданным ударом по партии, жестокими преследованиями инакомыслящих коммунистов. И это в какой-то мере объяснимо. Набирающей силу административно-командной системе нужна была партия, послушная только воле вождя. Крестьянин-коммунист, ставший хозяином на земле благодаря советской власти, заинтересованный в её процветании, желающий жить лучше, становился помехой на пути осуществления сталинской «генеральной линии».
Летом 1929 года, на основании характеристики текущего момента, данной на ноябрьском (1928 г.) Пленуме ЦК ВКП(б), в партийной организации Белоруссии была проведена социальная дифференциация сельских коммунистов, разделившая их на 4 группы: пролетариат, полупролетариат, простые товаропроизводители и мелкие капиталистические хозяева. Первые две группы объединяли соответственно сельскохозяйственных рабочих и бедняков, третья включала середняков, четвертая - кулаков. Более 60 процентов крестьян-коммунистов относились к третьей и четвертой группам.
Официально проведение чистки и проверки рядов КП(б)б мотивировалось многими причинами, в том числе и укреплением работы организаций, борьбой с бюрократизмом, поднятием активности всех членов организаций, укреплением их связи с рабоче-крестьянскими массами, поднятием трудовой дисциплины.
Совершенно очевидно, что под такие широкие формулировки можно было подвести всякого, кто высказывал хоть малейшее сомнение в целесообразности того или иного проводимого тогда мероприятия. Были организованы сбор всякого рода сведений, в том числе и анонимных заявлений на коммунистов, пристрастное копание в их прошлом, поиск признаков «обуржуазивания» в быту и т. п. Из партии исключались в первую очередь коммунисты, симпатизировавшие бухаринской группе, сторонники и бывшие участники других внутрипартийных групп, расценивавшиеся в это время как «антиреволюционные». Развернулся активный поиск кулаков, «примазавшихся к партии». А их состав в ряде сельских парторганизаций был довольно внушительный: например, в полоцком округе - до 2,9%, в витебском - до 4,6% членов ВКП(б). В целом по Белоруссии 1,52% всего состава сельских коммунистов была зачислена в «кулаки» и исключена из партии.
Всего же во время чистки в 1929/30 гг. Из партии был исключен 9961 коммунист, или 7,8% от общего числа проверявшихся.
Но это было только начало. Настоящая расправа с инакомыслящими в партии развернулась в 1933 году. В постановлении ЦК и ЦКК, одобрившем проведение очередной массовой чистки, уже речь шла не только о классово чуждых элементах. В список нежелательных лиц вносились «двурушники», в чистке активное участие принимало ГПУ.
Информацию, полученную по этой линии, контрольные комиссии на местах широко использовали для выявления «врагов трудящихся». Секретарям горкомов, председателям райисполкомов, начальникам районных отделений ГПУ Белоруссии было дано указание «немедленно очистить МТС и МТМ от кулацких вредительских контрреволюционных оппортунистических элементов, использовав полностью материалы ГПУ».
Под лозунгом «бдительности» в партии была создана атмосфера подозрительности и перестраховки. Спастись от всевидящего ока контрольных комиссий, которые шли на собрания в первичные организации, вооружившись сведениями, собранными ГПУ, было почти невозможно. Так, в Горецком районе при чистке манаровской ячейки из 18 её членов было исключено 10 коммунистов, как кулаков и перерожденцев. Аналогичная картина наблюдалась и в других ячейках республики.
Расправы над крестьянами-коммунистами были особенно устрашающими: если уже активистов «брали», то никто не мог быть гарантированным от ссылки в Сибирь или конфискации имущества. Наверное, поэтому так высок процент исключенных руководителей на местах - 10.7% от всех проверенных коммунистов и 16% от проверенных председателей колхозов, сельских советов и сельпо. Отметим, что половина из них (50,2%) была исключена как классовые враги или сросшиеся с ними, т. е. Практически подлежала физическому уничтожению.
Искали «врагов» везде - и среди единоличников, и среди колхозников. Если процент колхозников, обвиненных в пассивном пребывании в партии, составил 19,9, то процент исключенных «как перерожденцев и классово чуждых элементов» достиг 33,2 (от всех исключенных из партии колхозников).
Но колхозы, сельсоветы, МТС не могли остаться без партийных организаций. В 1933 году на место «вычищенных» коммунистов сельских ячеек ЦК КП(б)б послал в районы 2266 руководящих работников, перевел 1100 коммунистов из районных организаций и сельсоветов на руководящую работу непосредственно в колхозы; мобилизовал 150 человек республиканского партактива в распоряжение пограничных МТС в качестве секретарей колхозных партячеек и кандидатских групп. На 4 месяца было послано в колхозы 500 коммунистов из партактива Минска, Витебска, Гомеля для партработы в колхозах...
Таким образом, становление административно-командной системы в Белоруссии сопровождалось не только уничтожением «кулака как класса». Практически уничтожался крестьянин думающий, интересующийся событиями политической жизни. Массовые чистки ячеек сельских коммунистов, их результаты - достаточно веское тому подтверждение.
Чем же завершилась «сплошная коллективизация в Белоруссии»? Голодом и массовым обнищанием деревни. В 1933 году даже сеять было нечем. В феврале в рамках подготовки к весеннему севу должна была проходить заготовка семенного фонда. Однако семенной фонд во многих местах был просто съеден «под суд расхитителей семян!» - призывала газета «Звезда», отмечая нежелание колхозников и их руководства бороться с «ворами».
На лесозаготовках на далеком севере трудились и умирали от непосильной работы, недоедания десятки тысяч репрессированных белорусских крестьян. Не меньше их было и на «величайшей стройке века» - прокладке Беломорско-Балтийского канала, в лагерях печально известного гулага.
Такова была цена «борьбы» руководства республики за стопроцентный охват колхозами крестьян в немыслимо сжатые сроки, ликвидации кулачества как класса, борьбы с «контрреволюционными, антисоветскими кулацкими элементами» в деревне, цена массовых репрессий против крестьянства.
Однако главная цель была достигнута. Колхозы стали важным звеном командно-административной системы. Безропотно отдавая государству все произведенное, крестьяне полностью лишались хозяйственной инициативы и заинтересованности в результатах своего труда. Это неизбежно вело к отчуждению крестьян от земли, оскудению личности крестьянина, деревни, а в ряде мест и к полному распаду сельского хозяйства.
Встает непраздный вопрос: во имя чего раскулачивались лучшие и самые экономически крепкие хозяйства, а вместе с ними и простые производители, составлявшие основную массу сельского населения? Этот вопрос, к сожалению, не мучил руководящие круги Белоруссии того времени, слепо следовавшие сталинской «теории обострения классовой борьбы по мере укрепления социализма». ЦК КП(б)б не только не мог противостоять сталинской политике массовых репрессий против белорусского крестьянства, но и оказался помощником в её осуществлении.
Уроки прошлого учат нас многому.
А.П. Врублевский.
Другие статьи на эту тему читайте здесь.